26 марта друзья звали меня на концерт группы «Чайф». Присоединиться к ним, к сожалению, не получалось, так как уже за месяц до этого я был ангажирован на очередной Капятник. Братья-двойняшки Шарыгины, встретив меня тогда в коридоре северного крыла, занялись прикладной суггестией: «Ты ведь придешь на наш вечер?» Признаться, до сих пор путаю, кто из них кто, при этом питая симпатию к обоим, а также к самой идее Капятника – традиционного капустника от РК-5 («Динамика и прочность машин»). На нашей кафедре такого не было. Дважды написав про Капятник в прошлые годы, я понял, что придется смириться с ролью лучшего друга и написать в третий раз. А заодно отбросить скромность и заглянуть в качестве лучшего друга на кафедральное застолье после представления. Кафедре как раз исполнилось пятьдесят – подавать по такому случаю хлеб с водой явно не станут.
Казалось бы, что еще можно выжать из сопромата, духом которого проникнут каждый Капятник, когда основные понятия этой науки – силы, напряжения, деформации, ползучесть, текучесть – уже неоднократно обыгрывались в юмористических зарисовках? Шутки, вероятно, и в самом деле изнашиваются, однако, перевалив за пятьдесят и став частью истории, логично перейти в иной регистр. Мы увидели на Капятнике не просто обаятельно резвящихся кавээновских мальчиков, но эпическое размышление над проклятыми вопросами: «кто мы?», «куда мы идем?», «что с нами будет?». Кафедральный эпос – рассказ об отцах-основателях специальности «Динамика и прочность машин», былинных богатырях, один из которых, В. А. Светлицкий, ушел от нас в январе 2011 – его память почтили минутой молчания. Повествование сопровождалось грустной фортепианной музыкой (авторство установить не рискну, но условно «Шопен в Париже тоскует по родине»), словно наводящей нас на мысль: богатыри – не мы. Ретроспективный план сменялся обращением к современности. Игровая часть вечера – предвкушаемые всеми сценки – обернулась мощным политическим памфлетом на реформу образования. Временами настолько злым, что чувствовалось: баталии не отвлеченные, вопрос задевает всех за живое. Нас перенесли в недалекое будущее, 2020 год (сценка «Физкультурный урок сопромата»), когда славный бауманский университет, не первый раз в своей истории, был переименован и стал называться «Московский физкультурно-технический университет имени великого лыжника Н. Э. Баумана». Брутальные молодые люди (Михаил Базик, Алексей Калиниченко, Алексей Намёткин, Валерий Попов) и затесавшаяся к ним девушка (Екатерина Ниселовская) постигают основы матричной алгебры и теории упругости на собственной шкуре, выполняя «Гуки справа» и прочие высокоинтеллектуальные задания физрука (Руслан Хрущ): «Вектор-столбец построить! Транспонируемся!» Уравнениям сопромата качки предпочитают отжимания (по количеству уравнений), а о проделанной работе рапортуют, на каждого по слову: «Номер-был-подготовлен-студентами-курса!» А где же «четвертого»? Оказывается, «четвертого» на соревнованиях. Так Капятник отреагировал на недавнюю возмутившую общественность инициативу оставить в старшей школе лишь четыре обязательных предмета, и среди них физкультуру. Условным носителем традиций и уровня отечественной высшей школы на Капятнике был Дед (доцент РК-5 Ю. В. Григорьев), а его продвинутую, но несколько поверхностную и сбитую с толку внучку сыграла Ольга Короткая.
Их диалоги связывали разрозненные сценки, объединенные, впрочем, общим критическим настроем. «Превратили храм науки в заурядную декорацию!» – ворчит Дед на съемки художественного фильма на территории МГТУ, закутываясь в домашний халат и почитывая в кресле газету. «Вам бы, преподавателям, поучиться у режиссера, как он добивается своего от актеров, – возражает внучка. – Дубль первый, второй, а то и тринадцатый бывает». Лично мне учиться у режиссера в сценке «Кино» (Артур Сиятелев) как-то не захотелось: тиран, доводящий актеров до клиники. Пока дубль за дублем снимали «Накопление повреждений», несчастный дебютант (Борис Лонкин, Александр Жуков) получал все более серьезные увечья, поначалу бодр и весел, затем ковыляя на костылях и под конец уже бинтованный-перебинтованный, падающий в обморок лишь при обмолвке о возможности продолжения съемок.
Правда, со следующей дебютанткой (Вероника Кургузова) режиссеру, привыкшему третировать актеров и использовать своего ассистента (Мария Кузнецова) в качестве секретарши, подносящей кофе, не повезло: девушка оказалась далеко не так покладиста и изобразила на заданную тему – «метод сил» – воинственный вариант патриотического муви. В зрительный зал под «Вставай, страна огромная» ворвалась толпа демонстрантов (Сабина Ахмедова, Дмитрий Белый, Владимир Жулёв, Александр Конопаткин, Богдан Лысюк, Аркадий Мурылёв, Ольга Перлина, Дмитрий Федотов, Анастасия Чернова, Антон Эшметов, Антон Юрин) с яростными лозунгами «Долой нанозарплату!», «Хлеб народу – науку инженерам!» и даже непримиримым «Разложим Фурсенко в ряд Фурье!» Реакция властей на эту выходку последовала характерная и предсказуемая, даже скучная – они прислали ОМОН с дубинками (Руслан Хрущ, Александр Чалый, Павел Шевчук, Владимир Яковлев). И началася битва….
Явно озадаченный, потрясенный увиденным, режиссер осторожно поинтересовался: «А если метод сил не подействовал?» Тогда остается лишь «метод перемещений»: инженерная элита делает прощальный круг по сцене, словно закладывая вираж над необъятными просторами родины, затем звучит закадровое «Пассажиров рейса Москва-Лондон просим пройти на посадку» – и всё, утекли. Мозги.
«Кто же пойдет работать в Сколково?» – снова ворчит Дед. Что будет, если одних потерять, а других, загубив непродуманными реформами образование, так и не взрастить? Участники сценки «Дарвиновский музей “Сколково”» (Дарья Барышева, Борис Лонкин, Богдан Лысюк, Алексей Намёткин, Валерий Попов, Денис Третьяков, Анастасия Чернова, Максим Худяков) доходчиво разъяснили ситуацию. Экскурсовод (Максим Худяков), подходя к очередному «экспонату», описывает его как-нибудь так: «А это наш корейский физик-ядерщик. Не прикасайтесь к нему, и он вас не тронет».
Было бы удивительно, если бы при всей злободневности на вечере ни разу не прозвучало слово «ЕГЭ». Этому «вселенскому злу» организаторы посвятили отдельную сценку «Кто хочет стать отличником?» Исходный посыл, как и в остальных сценках, гротескный: экзамены в университете отныне проводятся в форме викторины. Вернувшийся из академа студент (Игорь Шарыгин) приходит сдавать такой экзамен, встречая легкую предвзятость преподавателя (Андрей Шарыгин): «Думаете, из академа академиками выходят?» – «Бывает». – «Ну да ладно, может, первым будете. Присаживайтесь». – «Спасибо, я попробую». На удивление экзаменатора, академщик, задействовав личную эрудицию, помощь зала, Анатолия Вассермана и Ю. В. Григорьева, добирается до несгораемой суммы «удовлетворительно» и даже до «хорошо». Но последний вопрос – его произнесение длится целую вечность – оказывается «без вариантов» – либо знаешь ответ, либо нет. Как же быть? «Хорошо» забрать нельзя, накрывается стипендия – «такие деньги, полдня прожить можно». «Андрей Владимирович, а может быть нам как-то…» – студент делает неопределенный жест руками. «Шарыгин, ты на что намекаешь?» – «Так никто же не узнает…» – «Точно? Ну, давай…» Препод принимается снимать пиджак. «О боже мой, до чего же они договорились?» – промелькнуло у меня в голове. Но нет, такой вариант был бы слишком смелым даже для Капятника. На самом деле, задумка эксплуатировала внешность братьев, вернее тот факт, что они двойняшки: отдав пиджак и накладные усики своему визави, недавний экзаменатор, уже в качестве студента и неотличимый от него, сам легко ответил на свой вопрос. Блестящая находка авторов сценки, одна из тех, которые впоследствии составляют основу любых воспоминаний.
Накладные усики Шарыгина-препода стали модным аксессуаром на праздничном банкете: все хотели их примерить. Преподаватели, студенты, выпускники – так по-простому, без формальностей, рядом. Отчуждение преодолено, чувство единения всех со всеми распространилось и на меня тоже. Произносились какие-то тосты; многие из них были мудрёны, с историей и начинались издалека, в горных кавказских аулах, но сводились неизменно и неожиданно к одному – «за РК-5!» Непостижимо, магия какая-то. Как ребенок следит за руками фокусника в надежде разгадать трюк, так и я вслушивался в речи, пытаясь поймать момент, где тебя обманывают, но это происходило снова и снова. Ты бдителен и недоверчив, напрягаешь каждый нерв – уж тебя-то не провести! – и тут «за РК-5!» все равно застает тебя врасплох, и тогда ничего не остается, кроме как признать искусство обманщика и, очаровавшись им, примкнуть к всеобщему ликованию. А затем кого-то отправляют с пустой тарелкой «к преподам» «стащить» чего-нибудь, и он возвращается с горой сыра и колбасы. А затем кто-то узнает при помощи популярного гаджета итоги футбольного матча Россия-Армения. Итоги ничейные – все расстроены, это если сказать культурно, а по правде говоря, на печати реакцию и не передашь. Но вот снова звучит «за РК-5!» А затем настает десять вечера, и нужно расходиться, хотя энтузиасты собираются праздновать дальше в общежитии. По дороге к метро поём гимн РК-5, а еще затягиваем чайфовское «у нас дома детей мал-мала, да и просто хотелось пожить». Очередное волшебство: там и тогда я понимаю, что ничего не потерял. Жизнь прекрасна.
Василий Черкасов.
Фото Сергея Кушлевича
15 апреля 2011